Интервью Беллы Лейтес в 2011 г. студентке

http://mystory.hias.org/en/stories/view/index/identity/1186

Bella Leites 's story posted on March 05, 2012. Bella emigrated from Moscow , Russia to New York , United States in 1995

Моя жизнь

 

Это был ноябрь 1995-го года когда мы приехали в Америку. К сожалению, лет мне уже немало было, особенно по русским масштабам.

 

Хилари: Я жила в Москве девять месяцев в 2008 - 2009 годах. Почему вы и
ваша семья решили иммигрировать в США?

 

Белла: Вы понимаете, это одним словом не скажешь. Это целый комплекс причин. Но самое, наверное, серьёзное - это какая-то незащищённость. Если вы понимаете о чем я говорю... Абсолютно. Непредсказуемость и незащищённость - особенно для евреев.

 

Хилари: Расскажите немного о вашей жизни до иммиграции?

 

Белла: Окей. Ничего как бы так вот на вид плохого не было. Муж мой - доктор
технических наук и вообще можно сказать « number one » в своей области -
  работал. Я тоже кандидат наук в области электротехники. В общем, работали. Но, как
бы вам сказать? Всё равно все доставалось гораздо труднее, чем если   бы
мы были русскими. Даже защита диссертаций - мы все время долго ждали, пока дадут возможность защитить. Ну, то есть, как бы на внешним уровне, всё было более или менее, но на внутреннем все было трудно.

 

Хилари: Трудно было принять решение об отъезде?

 

Белла: Да,   непросто. Непросто. Особенно для мужа, потому что он
вообще трудоголик, и для него работа - это всё было. Я не представляла, как он будет жить без этой работы,   это очень важно для него было. Но с другой стороны, сын его от первого брака уехал, и мы были тут в гостях в 1994-ом году. А в Москве муж раздал всем задания перед отъездом, как там по работе всё будет. Мы уехали на месяц сюда и приехали к тому же самому. Ничего не изменилось. И тогда он понял, что в этот период вообще наука никому не нужна. И вот тогда он принял это решение.

 

Хилари: С какими трудностостями вы столкнулись, когда подали документы
на отъезд?

 

Белла: С документами, наверное, особых трудностей не было – тут мы
были спокойны. Ничего   такого с документами не было. В смысле, трудности при подаче, да?

 

Хилари: Да. Когда вы приехали в США, вы оба нашли работу?

 

Белла: К сожалению, нет. Когда мы приехали, нам казалось, что мы чего-то знаем по-английски, но выяснилось, что абсолютно ничего не знаем. Одно « blah blah blah ».   Причём у мужа моего, у него словарный запас колоссальный. Он знает столько слов - очень много. Но одно дело их знать, а другое дело -   их слышать. И поэтом#1084;у, значит, с языком были конечно, проблемы. Я пошла в колледж учиться. Мне хотелось. Хотя я, вроде, кандидатский сдавала, язык, и в школе учила. Но там учили язык так, чтобы его не знать. Можно учить долгие годы и не знать язык. Я пошла в колледж. Это, конечно, не помогло. Сейчас мне уже не нужна никакая помощь. Я сама могу общаться по английски. Я не могу сказать, что я там как-то это, но во всяком случае, я себя чувствую нормально. А потом, если меня иметь в виду, я, когда три года в колледже   училась, я бы, может, могла найти работу. Но тут у нас заболела внучка, которая потом умерла от рака. Вот вторая девочка (показывает фото на стене).

 

Хилари: У моей мамы тоже был рак.

 

Белла: А у меня сейчас рак. Лечусь. Все под Богом ходим. Короче говоря, я
вынуждена была помогать дочери и, конечно, я не пошла никуда работать и очень помогала ей. Они каждый день ездили в госпиталь. Это был ужасный опыт. Что касается мужа моего, на удивление, я-то боялась, что он будет переживать, что у чего нет работы. Но он, как ни странно, не переживал. Мало того, я бы даже не сказала что он как-то пытался её найти. Ему-то было много больше лет. Ему было шестьдесят три. Он ездил просто несколько раз с докладами на разные фирмы. Это он ездил как приглашённый профессор. А что касается постоянной работы, по-моему, он ещё в Москве понял, что в этом возрасте он во всем « overqualified ». Абсолютно. Здесь же не любят тех, кто « overqualified ». Поэтому он в этом смысле успокоился, и у него есть много разных хобби, особенно генеалогия. И он себе сидел и работал. То есть, он тоже работал, только в другой области. Был занят. Главное, что он был занят. Если бы мы приехали, скажем, хотя бы на десять лет раньше, то он бы мог, конечно. Он вообще очень знающий человек.

 

Хилари: Какой вы представляли Америку, совпало ли ваше представление об
Америке с реальностью которую вы увидели, сойдя   с самолета?

 

Белла: Нет, не совпало. Трудно было. Ну, мы поскольку были в гостях. Конечно, мы не представляли, что такое Америка. Мы думали, что это вообще Бог знает что такое за тридевять земель. Нет, мы не представляли. Конечно, всё другое, с одной стороны, но ничего общего   с нашими представлениями не было.

 

Хилари: Что явилось для вас полной неожиданностью?

 

Белла: Я даже не знаю. Всё было другое. Всё было другое вплоть до мелочей. Мы
не могли толком ни письмо отправить на почту, ни бумажку написать. Всё было другое. Могу сказать, что это было неожиданностью. Всё было неожиданностью, потому что всё надо было начинать с нуля.

 

Хилари: Вспомите какую-нибудь смешную историю, которая произошла с вами в
первые годы жизни в Америке?

 

Белла: Смешную? Всё было смешное. Не знаю... Мы были настолько... Мы себя ощущали, как будто мы обезьяны с дерева спустились, потому что мы ничего не знали. Как письмо отправить, как в метро войти. Мы в метро путались, заблудились несколько раз. Всё было необычно для нас. Но пока мы привыкли, может быть, через пару лет только, более или менее. А так, всё было другое.

 

Хилари: И вы переехали в эту квартиру или в другую?

 

Белла: Нет, нет. Сначала, мы сняли другую, в Джексон-Хайтсе. Там жили. Потом
мы переехали ближе к детям, чтобы иметь возможность помогать, особенно после того как внучка умерла. Так, мы довольно далеко от них были.

 

Хилари: В вашем первом районе было большое количество русских?

 

Белла: Нет. Мы не жили в Бруклине. У нас было совершенно такое...общее...
Ничего особо русского там не было. Так сложилось.

 

Хилари: Бывали ли моменты грусти, отчаяния? Случалось, ли схватиться когда-
нибудь за голову и подумать «Боже, что я надела»?

 

Белла: Вот вы знаете, вот этого не было ни разу. Мало того, ни разу не было сожаления, что мы сюда приехали. Мало того, даже сейчас, мы иногда с мужем сидим, и думаем: “Как хорошо, что мы оттуда уехали." Слава богу, что мы оттуда уехали. Мы ни разу там не были за все эти шестнадцать лет, и нам не хочется. И ни разу мы не пожалели, как ни странно. Другие наши друзья жалеют, но мы ни разу не пожалели. Хотя было непросто.

 

Хилари: Трудно было найти новых друзей здесь?  

 

Белла: Вы знаете, новых...у нас очень мало. Зато у нас очень много старых,
которые здесь, которые тоже уехали. У нас никогда не было дефицита в общении, потому что здесь очень много наших друзей старых, которые уехали одновременно и раньше нас. Всё было в этом смысле нормально. Мы не были одни. А что касается американских друзей, то с ними как бы особо и не получалось, потому что язык...сами понимаете.

 

Хилари: Изменились ли ваши привычки, ваш взгляд на мир здесь?

 

Белла: Отсюда все видно иначе, это правда. Взгляд на мир... думаю нет. Мы
оттуда всё понимали, но отсюда, может быть, немножко яснее, потому что Америка как бы...удалена и всё видно более компактно. Нет, все так и понимали. Америка, конечно, страна совершенно отличая от России, ничего общего. Хотя бюрократизма тут достаточно.

 

Хилари: Можете ли вы вспомнить момент, когда вы
впервые почувствовали себя полноправном жителем этой страны?

 

Белла: Ну, может быть когда гражданство получили. Правда, к сожалению, мы
получили гражданство в день, когда...жуткий день, одиннадцатого сентября (2001). В этот день. Представлаете? Мы ездили на интервью, но, правда, мы поехали туда в семь часов утра, и было очень рано. И пока там мы сидели, это всё случилось и мы были в шоке. Мы были на Лонг-Айланде, это далеко, но всё равно мы были в шоке. Когда мы ехали обратно, мы были в ужасе, потому что дети наши в Манхэттене работают. И как, и что, и вообще, это был кошмар. Но это совпало в этот день, одиннадцатое сентября и наше гражданство.

 

Хилари: Вы часто вспоминаете свое прошлое или, наоборот, стараетесь его забыть?

 

Белла: Нет, почему же? Эта же наша родина, эта наша молодость, куда от
нее деться, мы вспоминаем. Но это не значит, что у нас ностальгия. Отнюдь нет. Только, может быть, воспоминания о молодости, но не... Я говорю: мы ни разу не пожалели, что мы приехали. Мы и сейчас радуемся, что мы уехали. Особенно если посмотреть по телевизору последние известия оттуда - АРРРРГГГГГГГГ! Не могу даже передать.

 

Хилари: Как вы встретились со своим мужем?

 

Белла: Ах, это интересная история. Вообще, мы знакомы с тех пор, как мне
было семнадцать лет. Он работал вместе с моей мамой на одном заводе. А потом какое-то время мы работали в одном и том же институте. Но он был женат, и абсолютно я даже на него не смотрела. А потом прошло, наверное, лет двадцать, я уже была разведена, и он развелся. Вот тогда мы встретились. И он ,поскольку очень уважал мою маму, сказал, что он придёт к маме в гости навестить. Он пришёл к маме, а потом мама меня спрашивает: «Скажи, к кому он приходил?» Я говорю: «К тебе». Она говорит: «Может, пришёл он ко мне, но уходил уже от тебя». Понимаете? С тех пор мы вместе уже почти двадцать пять лет.

 

Хилари: Знаете ли вы и члены вашей семьи об истории еврейской иммиграции из
СССР?

 

Белла: Ну, конечно, мы знаем, потому что это как-то нам, в общем, довольно
близко. Вообще я считаю, что евреям в России делать нечего. Это абсолютно бесперспективно евреям оставаться там. Тем более дочка моя - религиозная у них семья. Я даже сейчас не могу себе представить, что бы они там делали, если они бы остались. То, что здесь, в нашем районе в округе семь синагог, и можно ходить хоть куда. Вот сейчас праздники - суккот. И все гуляют и радуются - это же всё   невозможно там. Я вообще не представляю, как бы они там жили, хотя вроде, там какая-то свобода. Но я не верю в свободу в России. Особенно для евреев, а тем более для религиозных евреев.

 

Хилари: Повлияла ли иммиграция на вашу еврейскую идентификацию?

 

Белла: Вопрос непростой. Понимаете, мы же приехали в солидном возрасте. И в этом возрасте становиться религиозным, это, по-моему, кривить душой. Может быть, кто-то и становится, но я считаю, что мы уже воспитаны не так. Что касается наших детей, то я их понимаю. Они религиозные, и я к этому отношусь очень толерантно, в том смысле, что я когда у них в доме все их обычаи, всё, что они там соблюдают, я не против. Я вообще смотрю на внуков и думаю, что они в такой замечательной школе. И у них лица другие: они же чистые по сравнению с « public school ». Евреями мы себя ощущаем , но религиозными - нет.

 

Хилари: Что бы вы хотели сказать вашим детям и внукам, какое напутствие им
дать?

 

Белла: Да какое напутствие? Они же умнее нас! Никакого напутствия. Они знают, как строить свою жизнь. Вот я смотрю по семье дочери. Они умные, они работают вкалывают. Оба хорошо работают. Дочка   по специальности математик -статистик. Она сдавала там, наверное, 20 всяких экзаменов. Она « on the top of this ». Зять -   компьютерщик,   и они работают тяжело, много. И я думаю, что они приносят пользу этой стране, а мы горды за них. Потому что не просто так. Они работают, приносят пользу. Я думаю, что всё хорошо. И внуки будут приносить пользу. Мы довольны, что мы приехали, что мы можем им как-то помочь на бытовом уровне. Они сами справятся, и они внесут свой вклад в Америку. Абсолютно , потому что у них хорошие специальности.

 

The interview was conducted by Hilary Hemmings , Columbia University student.